Обычная ситуация в норвежских горах в июле: прогноз погоды на сегодня не обещает хороших маршрутов, но оставляет надежду на сверхразвитие. Без всякого волнения я стартую от Bismo и лечу вместе еще с четырьмя парапланами и одним дельтиком. Наша задача на сегодня – пролететь 50 километров до центра норвежского пара- и дельтапланеризма Vaga. Восхищаюсь прекрасным пейзажем, но уже в следующий момент пролетаю над неким подобием лунного ландшафта: никакой растительности, лишь камни и поля снега. Eще один переход – и подо мной открывается прекрасная финская зеленая долина с извивающейся речкой. Кумулусы развиваются в полную силу, подъем достаточно высок, но некоторые облака начинают трансформироваться в нечто опасное. Пролетая под нижним краем облаков, вижу впереди дождь, однако небольшое изменение курса позволяет мне остаться сухим.
Наблюдаю огромный кумулус в десяти километрах над горой Jetta. Там тоже идет дождь но остальные облака на пути к горе Vaga выглядят вполне нормальными. Этот кумулус растет правее от моего курса. Периодически поглядывая на него, я внимательно слежу за его развитием. В 1996 году мне понадобилось полчаса, чтобы выбраться из засосавшего меня кумулонимбуса, и прошли годы, прежде чем я смог восстановить дружеские отношения с облаками и сильными термиками. Это было десять лет назад, и теперь я чувствую себя уверенно в этих условиях. И все же, кумулонимбус сейчас передо мной или нет? Пробую определить его форму и высоту, но более мелкие облака закрывают некоторые углы, а я должен полностью оценить его развитие. Кажется, что видимая его часть не разрастается.
Вижу тень от кумулуса на земле. Никаких признаков разрастания наружу. Дождь усиливается, почти закрывая нижний край облаков впереди меня. Я решаю, что прав, и уверяю себя, что этот монстр умирает. Злополучное предположение!
Придерживаясь безопасной дистанции от края кумулуса, я начинаю двигаться по направлению к нему. Пока никаких неприятностей. Почти прошел его – где же ад? Мигнув на прощание, дневной свет исчезает. Край облака перемещается на сотни метров с невероятной скоростью, и я оказываюсь под ним в опасной близости к подошве; почти одновременно гром и молния прорезают воздух. Я лечу прочь, затянув стропы А-ряда с обеих сторон для больших «ушей» и полностью выжав акселератор. Некоторое время лечу быстро, не набирая высоты, но внезапно страшной силы термик всасывает меня. Бросаю «уши» и ныряю в глубокую спираль, раскручивая ее до предела. Даже следя за внутренней законцовкой крыла, чтобы избежать головокружения, я должен прекратить ее через 10 секунд. Центростремительная сила становится ведущей. Не имея никаких визуальных ориентиров, я, вероятно, переусердствовал и потерял сознание. Пробую мягко выйти из спирали, но терплю неудачу: в конечном итоге выхожу с куполом под ногами и свободным падением, пока стропы не останавливают его, – я почти влетел в параплан! На мгновение увидев землю, понимаю, что близок к выходу. Но земля вновь исчезает, и я закручиваю вторую спираль. Все повторяется снова: я теряю контроль, выхожу очень жестко и снова почти падаю в крыло.
Скорость подъема нарастает медленно и зловеще, заставляя меня задаться вопросом: до какого же предела все это будет продолжаться? Когда скорость превышает 10 м\с, турбулентность воздуха повышается. Делаю большие «уши» для стабилизации крыла, сокращая его площадь наполовину. Турбулентность вскоре возрастает до неописуемой силы! Кажется, что крыло повсюду, оно угрожающе раскачивается надо мной. Это ставит под вопрос целесообразность больших «ушей», поскольку падение в деформированное крыло будет слишком медленным и неточным и не сможет противостоять опасным складываниям. Выпустив стропы, пытаюсь бороться с взбесившимся крылом с помощью клевант. Продолжаю подниматься: мои шансы на спуск стремительно уменьшаются. Главной задачей становится удержаться под крылом. Падение в купол стало бы печальной демонстрацией «тела в мешке».
Не выпуская клевант, пытаюсь нажать кнопку радиостанции и осуществляю передачу в надежде, что хоть кто-то услышит меня. Мне хочется, чтобы мои последние мгновения были зафиксированы... И мне отвечают. Это Кристиан, один из пилотов, летящих от Bismo. Приняв во внимание опасные облака, он предусмотрительно приземлился за 10 км от Вага. "Я на 3 000 метров, пойманный в ловушку кумулонимбусом!" - кричу я.
Кристиан сомневается, он не верит мне; да и кто бы поверил? Через две минуты снова выхожу на радио-связь: "4 000 м, скороподъемность 15 м\с". Через 60 секунд: "5 000 м и 20 м\с. Это - кошмар ..."
Следить за сумасшедшими цифрами на моем Competino абсолютно бессмысленно, ибо чувства отказываются воспринимать их. Скорость подъема постоянно увеличивается; этот гигантский лифт безостановочно поднимает меня вверх. Несмотря на серьезность и трагизм ситуации, не могу не восхищаться дикой силой природы.
Действую полностью на автопилоте, руки постоянно противостоят горизонтальным движениям крыла. С 1994 года я летал только на ADVANCE Omega, и теперь борюсь против этого монстра с моей «шестеркой», используя каждую частицу моего опыта. Турбулентность - не единственная угроза. Гораздо больше меня беспокоит мысль о диапазоне перегрузок от +20 до -20. Ни один параплан не сможет противостоять такой обработке.
Чтобы жизнь не казалось медом, меня накрывает ливень, усугубивший и без того отчаянную ситуацию. Визг вариометра, больше похожий на стон, служит музыкальным сопровождением этого кошмара.
Внезапно этот звук тонет в оглушительном грохоте градин размером с теннисный мяч, разбивающихся о купол. На мгновение мне кажется, что они бьют прямо по мне, пробивая нейлон! Я наклоняюсь вниз, чтобы град не попадал в лицо. Слой льда нарастает в основном на твердых поверхностях, но и на стропах тоже, которые стали теперь похожи на толстые веревки. Поле зрения ограничивается щелью под залепленными льдом солнечными очками, то есть я практически нахожусь в полной темноте. Могу видеть только приборы, с трудом раздирая слипшиеся ресницы. Большую часть времени держу глаза закрытыми, полагаясь на другие органы чувств, чтобы сохранять параплан открытым.
Удары грома абсолютно синхронны с вспышками молний, ведь я вхожу в самое сердце шторма. Сцена совершенно ирреальна! Постоянная турбулентность, удары грома, вспышки молний – вот стиль этой дискотеки! Если бы это происходило в кино, я бы смеялся над этой гиперпреувеличенной сценой: явный перебор со спецэффектами!
Делаю последний вызов по радио: "Я передаю с 6 000 метров и все еще поднимаюсь. Я покрыт снегом и льдом. Я замерзаю до смерти. Но я не хочу умирать! Передай последний привет моим приятелям-пилотам и всем, кого люблю". Кристиан пробует ободрить меня: "Не волнуйся, все будет в порядке!" Он не говорит как. Мы оба знаем, что спасения для меня нет. Он находится на тысячи метров ниже, чем я, и следит за монстром, который поглотил его друга. Наверное, ему тоже нелегко. По какой-то иронии судьбы он стал моим черным ящиком, предназначенным лишь для пассивной фиксации данных о моем все ухудшающемся положении.
Чтобы компенсировать разреженность воздуха на высоте более 6000 метров, я дышу все чаще и быстрее. Будучи анестезиологом и потому прекрасно зная физиологию человеческой дыхательной системы, я понимаю, что скоро потеряю сознание. Тогда я умру от гипоксии или гипотермии, под куполом или завернувшись в него. Я уже чувствую головокружение и решаю, что выброшу запаску в самый последний момент, непосредственно перед тем, как мои глаза закроются и я потеряю сознание. По крайней мере, у меня будет маленький шанс на выживание, если я повисну без сознания под спасательным парашютом, а не под парапланом, требующим управления. Через несколько минут я поднимусь на 7000 м, затем на 8000 м, а возможно, даже и на 12 000 м.
Думая о неизбежности смерти, я чувствую себя отвратительно, расставаясь с жизнью в такой прекрасный летний день. Я злюсь на себя за то, что позволил облаку в очередной раз обмануть меня.
И в этот момент явная удача или сверхъестественная сила улыбнулась мне! На высоте 6100 м гигантский термик теряет силу и постепенно останавливается. Неожиданный поворот в ходе этого случая, казавшегося безнадежным: ощущение полной обреченности сменяется надеждой за считанные секунды!
Без колебаний тяну большие «уши». Покрытый льдом поврежденный купол складывается, как палка, и камнем падает вниз: -4 м\с, -6 м\с, даже -10 м\с. Но я все еще далек от безопасности. Холод берет свое: все тело бьется в ознобе, руки в перчатках оцепенели и отказываются держать стропы А-ряда так, как надо. Несколько раз я даже вынужден отпустить их, потому что от консолей отрываются куски льда, а один раз я попал в негативную спираль.
"Эй, человек, будь осторожен!" - говорю я себе. - "Похоронный мешок все еще угрожает тебе!" На высоте в 5 500 м слив прекращается. Ноль, подъем, слив, ноль, подъем, подъем... Пламя надежды снова колеблется. Холод проникает все глубже в тело, сознанию все труднее контролировать его. Время сейчас является критическим фактором, я должен спуститься максимально быстро. Я не смогу пережить еще одно такое испытание. Снова вспыхивает луч надежды, я вижу, что опять снижаюсь, и спуск продолжается. Уже потерял 3 000 метров. Я совершенно истощен, мне трудно оставаться активным и удерживать большие «уши». Я должен напрягать все оставшиеся силы, чтобы бороться дальше.
Внезапно становится светлее, и в следующее мгновение я выскакиваю рядом с огромным облаком.
Я вновь рожден на высоте 3 800 м и, купаясь в солнечном свете, смотрю с высоты на родную Землю. Какое чувство! Окруженный дружелюбными кучевыми облаками со всех сторон, я улетаю от этого монстра. Оглядываясь назад, вижу, что угрожающая громада возвышается вдали от меня. Кажется, что его вершина находится намного выше, чем 6 000 метров, где я смог выбраться из его когтей.Прошло 25 минут. Моя точка выхода – над долиной Gudbrandsdalen, в нескольких километрах к северу от Otta и в 16 км от того места, где меня всосало облако. Секции параплана забиты снегом. Я торможу и затем позволяю куполу клюнуть вперед, чтобы сбросить хоть часть его. Кажется, что я в душевой кабинке: вода стекает по стропам, льется на меня и плещется подо мной, так как подвеска и все карабины забиты тающим снегом. Боль в руках наполняет меня, одновременно напоминая о том, что я жив! Утомленный и мокрый, но исступленно счастливый, я приземляюсь после 35 км полета. Упаковывая крыло на обочине, смотрю на прохожих. Они видят обычного пилота параплана. Если бы только они знали, через что мне пришлось пройти! Я чувствую себя очень крутым! Очень удачливым и очень живым!
Перевод Сергея Елизарова из журнала Cross Country №107 (сентябрь-октябрь 2006 г.)
